родила царица в ночь и не слэш и не гет, а какой-то странный бред))) и не джен тоже))) Сначала он был средневековый, но потом стал космическим. Фантастика. Про неведому зверушку-оборотня и охотника на нечисть. Не юмор. Мини. Ориджинал. Закончен.«Я шел по их следу уже третий час. Играл с ними. То появлялся из тумана, то исчезал. Выл то злобно, то жалобно. Они были в ужасе. Их страх разливался в воздухе одуряющим, пьянящим ароматом. Четыре девушки и парень. Самая младшая совсем девочка, лет шесть, наверно. Старшая несла ее на руках. Парню было около шестнадцати. Хотя не возьмусь это утверждать. Люди живут так мало. Стоит ли цепляться за свою никчемную жизнь? Считать годы? Жалкие людишки постоянно на что-то наедятся. Эти надеялись на помощь, бежали к людским домам, к огням, горящим вдалеке. Бедняжки не знали, что там давно никто не живет. Только я. Это я зажег свечи в окнах пустых домов. Мне было скучно.
Чтобы они не расслаблялись, чтобы не думал, что худшее позади, я выскочил прямо перед ними, злобно зарычал, слюна капала с моих острых клыков. Они бросились в сторону, как стайка испуганных рыбок. Маленькая девчушка на руках у самой старшей девушки закричала от ужаса. Прекрасная симфония для моих ушей. Рассмеялся им вслед неприятным лающим смехом. У них должно быть кровь стыла в жилах. Страх – самый нежный маринад для человеческого мяса. Я облизывался, представляя, какие они будут вкусные, когда мои клыки вонзятся в их тела.
Они добрались до деревни, вбегали в пустые дома, звали на помощь. Среди них началась настоящая паника. Теперь уже плакали и кричали все девушки. Это тоже было скучно и я завыл, возвращая их к суровой реальности, пробуждая инстинкт самосохранения. Они притаились в одном из домов. Сели, сбившись в кучу. Мои испуганные овечки. По топоту их ног, по их громкому сбивчивому дыханию я даже из-за стены мог понять, чем они заняты.
- Это ловушка! – шепотом полным ужаса сказала старшая девушка. Сообразительная оказалась овечка. Она вдруг стала говорить горячо, все так же шепотом от волнения сбиваясь и путаясь в словах. – Давайте, обнимемся. Давайте, ну… мы… мы же как семья. Ну, то есть, мы ведь и есть семья. Давайте и умр…
- Нет! – громко вскрикнул парень.
На мгновение воцарилась тишина. Я весь превратился в слух.
- Я его задержу, - раздался ровный спокойный голос парнишки.
- Это не поможет, Аншель, - грустно сказала старшая девушка.
- Пули его не остановят, - поддакнула средняя.
«У него есть пистолет. Надо же, - подумал я. - Да он герой!»
- Анше-е-ель! – плаксиво заныла малышка.
- Ты должна слушаться Анну, Лизет, - строго велел ей парень.
- Братии-и-ик! – не унималась малая.
- У меня есть план, - уверенно заговорил он. – Я встану напротив двери и выстрелю, как только он войдет. Давайте, идите. Вылезайте через окно. Вы мне только помешаете. Встретимся потом. Я найду вас, потом. Идите.
И он вышел в комнату. Наверно, не хотел слушать возражения. Дети такие странные. Вот с чего он взял, что я войду в дверь? Это так скучно. Я разбежался и прыгнул в окно. Появился пред ним под звон разбитого стекла с оскаленной пастью, окруженный летящими осколками. Неожиданно и страшно. Неотвратимо. Немного порезался, но это ерунда. В крови я страшнее. Уверен, это было очень эффектно.
Он стоял в углу комнаты, загораживая собой дверь, за которой прятались его сестры, в руке парнишка держал однозарядный плазменный пистолет. Оружие такое же жалкое, как он сам. И где он только взял этот раритет? Я сделал пару шагов упругой походкой победившего хищника, признАюсь, красуясь перед ним мышцами, перекатывающимися под серой шерстью, ровными рядами острых жемчужно-белых клыков. У него дрожали руки, худое лицо побелело от страха, в огромных темных глазах стояли слезы. Ужас волнами разливался по комнате, выплескиваясь в разбитое окно. Я улыбался. У этого парня духу не хватит в меня выстрелить. Ну, здравствуй, мой сладкий первый завтрак. Какой очаровательный бантик на твоей тонкой шейке.
- Аншель! – напряженную тишину разрезал истошный детский крик с улицы. Маленькая Лизет не хотела оставлять своего брата наедине со смертельной опасностью. «Ничего, скоро вы будете вместе», - самодовольно подумал я, уже предвкушая, как догоню сестрёнок в лесу.
Парень вдруг собрался. Расширенные ужасом глаза превратились в две черные бездны. Когда ко мне придет смерть, она будет выглядеть точно, как он. Бледный силуэт с черными провалами глаз. Бесполезно просить пощады. Почему я не увернулся, когда он нажал на курок? Почему не убил его? Хорошо еще, что стрелок из него был паршивый. Мне обожгло плечо. Мощной отдачей его отбросил в сторону, он ударился о стену и потерял сознание. Хотя я думаю, он потерял сознание раньше. Когда он нажимал на курок, он не был похож на человека.
Он ранил меня, поэтому я очнулся только через день. Для регенерации нужно время. Он должен был убить меня, пока у него была возможность. Любой человек поступил бы так на его месте. Но Аншель был не таким, как все люди. Он всегда говорил, надо так хорошо и открыто относиться к другим, чтобы они не смогли тебя обидеть. Такой дурак! Думал, что все вокруг добрые. Думал, что любовь изменяет мир.
Я очнулся в человеческом облике. Конечно, можно предположить, что Аншель принял меня за охотника, оказавшегося здесь по чистой случайности. Но все же этот парень не был дураком.
Уверен, он знал кто я.
Не знаю, может, он думал, что пока мы вместе он являет мне пример доброты и терпения и, впечатлившись его смирением, я больше не буду таким жестоким монстром, как раньше.
Самое странное – какое-то время так и было.
Не знаю, как так получилось. Все эти события промелькнули, как яркие вспышки. Люди живут так мало, а я так долго… Мы стали жить вместе. Невозможно было устоять перед его наивным очарованием. Аншель был добрый, мягкий и всегда искренний. Вообще он не умел врать. Не побоюсь показаться сентиментальным, Аншель был самым чистым человеком, которого я знал в своей жизни. Я стал лесником, а он выращивал разные травы. По дороге снова стали ходить люди и деревня опять наполнилась жителями. Так приятно было слушать, как он с горящими глазами пересказывает мне истории путешественников про то, что неизвестное чудовище помогает людям на этой дороге. Я как будто заснул, сомлев от его теплого света. Мне хотелось, чтобы так было всегда. Я и он вместе. Сколько прошло лет? Я не считал. Думаю, что не мало. Аншель сильно вырос за те годы. Но характер его не менялся.
Я жил, как в забытьи, как мне сейчас кажется, какой-то идеальной жизнью. Охотился на лесных животных, приносил добычу к его ногам, только что не урчал от удовольствия, тая в благодарном взгляде карих глаз. Аншель говорил, что ему нравится наша жизнь. Единственное, что его заметно печалило – отсутствие связи с сестрами.
Деревня наполнилась жителями и снова заработала церковь. Каждую субботу я ходил туда с ним. Скучно было невыносимо, но Аншелю нравилось. А я покорно шел за ним. Он очень сдружился с нашим священником. Как известно, у священников есть доступ к внешнему миру через христианские космические спутники. Благодаря этому он нашел сестер Аншеля.
Первой приехала самая младшая – Лизет. Она была очаровательной, как ребенок. Хотя к тому времени у неё самой уже было двое детей. Эти неуклюжие человеческие детёныши и меня умудрились втянуть в свои игры. Лизет говорила, что, когда её муж выйдет на пенсию, они обязательно поселятся в тихой деревушке, вроде нашей. В первый и последний раз в своей жизни я испытал желание жить среди людей. Они с Аншелем ходили по округе, подыскивая местечко для нового жилища.
Когда Лизет уехала, наш дом заметно опустел. Поэтому я даже обрадовался, узнав, что приедет старшая сестра Аншеля - Анна. Сразу было понятно, что она редкостная стерва, но я не хотел этого замечать, потому что слишком хорошо относился к её брату. У Анны тоже были дети, но она приехала одна, везде совала свой нос, донимала нас советами и нравоучениями. Анна говорила, что двум одиноким мужчинам не прилично жить вместе. Она даже священника настроила против меня. Она очень давила на Аншеля. Дошло до того, что однажды, рассказывая мне об очередной ссоре, он заплакал. Я не мог видеть его слез, велел ему выгнать сестру сейчас же. Она как раз была в гостиной вместе со священником. Аншель пошел поговорить с ними. Я хотел ему помочь, но никак не мог успокоиться. Зверь во мне рвался наружу. Как назло было полнолуние.
Обратившись в монстра, я смотрел с улицы, как Аншель ругается с сестрой. Мне казалось, я чувствую его боль. Он стоял спиной к моему окну. Не знаю, на что я рассчитывал. Думал, прыгну ему на спину, он упадет и потеряет сознание. Но когда человеку на спину прыгает стокилограммовый монстр-оборотень, позвоночник может сломаться. Люди такие хрупкие.
Я не собираюсь оправдываться за то, что я такой, какой есть. Я зверь и этим все сказано. Но почему-то мне иногда хочется останавливать людей прямо на улице, рассказывать им, что я не виноват, что я не хотел, что все это вышло случайно. Я просто хотел, чтобы он не мешал убивать их. Его противную сестру и надоедливого священника я разорвал в клочья. По моим расчетам Аншель в это время должен был быть без сознания. Я только утром понял, что убил его.
У меня была своя стая. Это было прекрасное время, благодаря ему, я понял, чего меня лишили проклятые поселенцы и стал бесчинствовать с новой силой. Я не остановлюсь, пока не умру или пока не убью всех людей на этой планете. Нас не осталось, но и вы не станете здесь хозяевами! Убирайтесь, мерзкие люди или я разорву вас на части!»
Закончив рассказ, говоривший обвел взглядом сидящих за столом людей. Рассказчику на вид было лет 30. Пепельно-русые волосы собраны в хвост, зеленые глаза горят веселым огнем. Трое слушателей смотрели на него, пламя свечи трепетало, рождая причудливые тени на их лицах. Молодой человек в дорогом костюме, с тонкими чертами лица и дорогим перстнем на безымянном пальце, священник в черной рясе, тоже еще не старый и человек в простом платье, похожий на охотника. Одинаковое выражение ужаса на трех разных лицах. Рассказчик вдруг резко поддался вперед и зарычал. Слушатели ринулись от него, опрокидывая стулья. Несколько мгновений он с победоносным видом смотрел на них, а потом рассмеялся.
- Ну, знаете, Юбер! – сказал аристократ, вскакивая на ноги. – Это уже слишком! – он бросился к двери, но рассказчик поймал его за руку.
- Я просто пошутил, виконт. Простите меня. Неужели вы поверили?
- Пустите! – гордо ответил аристократ, вырывая свою руку.
- Это просто смешно, в 39м веке верить в такие сказки.
- Я не верю в сказки! – открыв дверь, ответил виконт. Рассказчик улыбнулся ему и молодому человеку почудился ряд острых клыков во рту Юбера. Виконт дернулся и врезался в дверной косяк.
- Вас проводить? – крикнул Юбер, но юноша не ответил, предпочтя быстрее покинуть комнату.
- Вы… вы… - святой отец занял свое место за столом. – Я действительно испугался, Юбер! На какое-то мгновенье поверил, что вы рассказываете о себе.
- Рад, что развлек вас, - сдержано улыбнулся рассказчик. – Истории нашего охотника уж очень однообразны.
- Правда всегда кажется серой и скучной, - спокойно ответил охотник, тоже возвращаясь к столу.
- Особенно, когда эта правда о женщинах, которых пытают и казнят ни за что.
- Долго вы еще намерены ждать своего монстра, Теодор? – святой отец поспешил сменить тему разговора, пока он не зашел слишком далеко. – Уже давно за полночь. Возможно, местные жители выдумали это чудовище и нет причин сидеть здесь до Нового года. Давайте вернемся хотя бы в районный центр. В столицу все равно не успеем.
До Нового года оставалось два дня. Ближайшее отделение космической инквизиции находилось в районом центре. Святой отец предпочел бы встретить новый год там, а не в это забытой Богом дыре.
- По-моему очевидно, что никто не придет, - ухмыльнулся Юбер. – Вам стоило и дальше сражаться с женщинами, Теодор. Пожалуй, я вас оставлю.
- Еще бы! – в свою очередь фыркнул охотник. Каждую ночь зверь должен принимать облик животного. Хотя бы на пару часов.
- Хотите мне что-то сказать?
Драка с Юбером не входила в планы охотника. Хотя он испытывал сильное желание врезать по его холеной физиономии. Теодор ответил:
- Нет.
«Думаешь, я не заметил, как сдвинулись камни в пентаграмме, когда ты как бы случайно толкнул стол? Я все видел. Я живу меньше, чем ты, но знания, накопленные моими предшественниками за толстыми стенами космических монастырей, уничтожат тебя. Сегодня ты умрешь. Больше никакие мерзкие твари не побеспокоят сон простых людей, потому что я очищу от скверны этот мир», - думал Теодор, заряжая револьверы. Зверя можно убить только серебряными пулями. – «У того несчастного парня был всего один выстрел, я могу сделать десять. Ты не уйдешь».
Теодор специально собрал этих троих в лачуге и разложил при них пентаграмму - ловушку для оборотня. Охотник подозревал всех троих, даже священника. Виконт был, конечно, ещё очень молод. Но мало ли какой облик может принять кровожадное зло. Такие хорошенькие мальчики и бывают самыми мерзкими его отродьями. Слава Богу! Слава ему за то, что не оставляет чад своих! Теперь очевидно, кто зверь. Пусть он и сдвинул камни в пентаграмме, когда подвинул стол. Пусть и сумел ввести всех в заблуждения, Теодора ему не обмануть. Ведьма тоже говорила, что простая девица и даже признавалась охотнику в любви. Но настоящий охотник видит зло и не боится ему противостоять. Не зря именно история этой ведьмы задела зверя больше всего. Значит, правильно Теодор спалил её с её выродками прямо в её кофейне. Подумать только, ведьма разливала напитки и готовила еду для инквизиторов и священников! «На многое способно зло, но и человек способен на многое! Я сделал много добрых дел, Господь не оставит меня».
В холодной ночной темноте загорелись два зеленых огня. Зверь застыл, не спуская глаз с горящего в маленьком домике окна. Задумался о чем-то. Может, о том, как наивны бывают люди? Или о том, какими жалкими становятся, встречаясь с настоящей опасностью? За те двести лет, что зверь прожил в этом лесу, только один человек проявил благородство, сражаясь с ним. Только Аншель. Остальные предпочитали бежать, а не сражаться. Вот и охотник Теодор не торопился выходить к своей добыче. Зверь вздохнул и лег на землю. Ему стало скучно. Лес, деревня и люди уже давно опротивели. Глупые, предсказуемые, надоедливые букашки. Вот одна сейчас сидит в уютном домике и утешает себя длинными рассуждениями о добре и зле. Если ты такой храбрый, что же ты не выходишь, Теодор?
Возможно, зверя беспокоили воспоминания. Зачем то счастливое время было в его жизни? Чтобы навсегда остаться в сердце острой занозой? Аншель… Счастье…
А, может, Юбер вовсе и не был тем зверем, который сейчас притаился в лесу. Может, он действительно всё это выдумал. Ну и что, что он ушел только когда сдвинул камни в пентаграмме? Это ничего не доказывает.
Вдруг зверь рассмеялся злым лающим смехом, от которого у селян кровь стыла в жилах, дети просыпались с испуганным криком, в загонах волновалась скотина. Священник невольно перекрестился, а охотник побледнел.
Никто не знает, о чем может думать хищник, живущий тысячи лет.
Александр Сергеевич не простит мне эти стихи. Явится ночью во сне и тростью побьет.
Чтобы они не расслаблялись, чтобы не думал, что худшее позади, я выскочил прямо перед ними, злобно зарычал, слюна капала с моих острых клыков. Они бросились в сторону, как стайка испуганных рыбок. Маленькая девчушка на руках у самой старшей девушки закричала от ужаса. Прекрасная симфония для моих ушей. Рассмеялся им вслед неприятным лающим смехом. У них должно быть кровь стыла в жилах. Страх – самый нежный маринад для человеческого мяса. Я облизывался, представляя, какие они будут вкусные, когда мои клыки вонзятся в их тела.
Они добрались до деревни, вбегали в пустые дома, звали на помощь. Среди них началась настоящая паника. Теперь уже плакали и кричали все девушки. Это тоже было скучно и я завыл, возвращая их к суровой реальности, пробуждая инстинкт самосохранения. Они притаились в одном из домов. Сели, сбившись в кучу. Мои испуганные овечки. По топоту их ног, по их громкому сбивчивому дыханию я даже из-за стены мог понять, чем они заняты.
- Это ловушка! – шепотом полным ужаса сказала старшая девушка. Сообразительная оказалась овечка. Она вдруг стала говорить горячо, все так же шепотом от волнения сбиваясь и путаясь в словах. – Давайте, обнимемся. Давайте, ну… мы… мы же как семья. Ну, то есть, мы ведь и есть семья. Давайте и умр…
- Нет! – громко вскрикнул парень.
На мгновение воцарилась тишина. Я весь превратился в слух.
- Я его задержу, - раздался ровный спокойный голос парнишки.
- Это не поможет, Аншель, - грустно сказала старшая девушка.
- Пули его не остановят, - поддакнула средняя.
«У него есть пистолет. Надо же, - подумал я. - Да он герой!»
- Анше-е-ель! – плаксиво заныла малышка.
- Ты должна слушаться Анну, Лизет, - строго велел ей парень.
- Братии-и-ик! – не унималась малая.
- У меня есть план, - уверенно заговорил он. – Я встану напротив двери и выстрелю, как только он войдет. Давайте, идите. Вылезайте через окно. Вы мне только помешаете. Встретимся потом. Я найду вас, потом. Идите.
И он вышел в комнату. Наверно, не хотел слушать возражения. Дети такие странные. Вот с чего он взял, что я войду в дверь? Это так скучно. Я разбежался и прыгнул в окно. Появился пред ним под звон разбитого стекла с оскаленной пастью, окруженный летящими осколками. Неожиданно и страшно. Неотвратимо. Немного порезался, но это ерунда. В крови я страшнее. Уверен, это было очень эффектно.
Он стоял в углу комнаты, загораживая собой дверь, за которой прятались его сестры, в руке парнишка держал однозарядный плазменный пистолет. Оружие такое же жалкое, как он сам. И где он только взял этот раритет? Я сделал пару шагов упругой походкой победившего хищника, признАюсь, красуясь перед ним мышцами, перекатывающимися под серой шерстью, ровными рядами острых жемчужно-белых клыков. У него дрожали руки, худое лицо побелело от страха, в огромных темных глазах стояли слезы. Ужас волнами разливался по комнате, выплескиваясь в разбитое окно. Я улыбался. У этого парня духу не хватит в меня выстрелить. Ну, здравствуй, мой сладкий первый завтрак. Какой очаровательный бантик на твоей тонкой шейке.
- Аншель! – напряженную тишину разрезал истошный детский крик с улицы. Маленькая Лизет не хотела оставлять своего брата наедине со смертельной опасностью. «Ничего, скоро вы будете вместе», - самодовольно подумал я, уже предвкушая, как догоню сестрёнок в лесу.
Парень вдруг собрался. Расширенные ужасом глаза превратились в две черные бездны. Когда ко мне придет смерть, она будет выглядеть точно, как он. Бледный силуэт с черными провалами глаз. Бесполезно просить пощады. Почему я не увернулся, когда он нажал на курок? Почему не убил его? Хорошо еще, что стрелок из него был паршивый. Мне обожгло плечо. Мощной отдачей его отбросил в сторону, он ударился о стену и потерял сознание. Хотя я думаю, он потерял сознание раньше. Когда он нажимал на курок, он не был похож на человека.
Он ранил меня, поэтому я очнулся только через день. Для регенерации нужно время. Он должен был убить меня, пока у него была возможность. Любой человек поступил бы так на его месте. Но Аншель был не таким, как все люди. Он всегда говорил, надо так хорошо и открыто относиться к другим, чтобы они не смогли тебя обидеть. Такой дурак! Думал, что все вокруг добрые. Думал, что любовь изменяет мир.
Я очнулся в человеческом облике. Конечно, можно предположить, что Аншель принял меня за охотника, оказавшегося здесь по чистой случайности. Но все же этот парень не был дураком.
Уверен, он знал кто я.
Не знаю, может, он думал, что пока мы вместе он являет мне пример доброты и терпения и, впечатлившись его смирением, я больше не буду таким жестоким монстром, как раньше.
Самое странное – какое-то время так и было.
Не знаю, как так получилось. Все эти события промелькнули, как яркие вспышки. Люди живут так мало, а я так долго… Мы стали жить вместе. Невозможно было устоять перед его наивным очарованием. Аншель был добрый, мягкий и всегда искренний. Вообще он не умел врать. Не побоюсь показаться сентиментальным, Аншель был самым чистым человеком, которого я знал в своей жизни. Я стал лесником, а он выращивал разные травы. По дороге снова стали ходить люди и деревня опять наполнилась жителями. Так приятно было слушать, как он с горящими глазами пересказывает мне истории путешественников про то, что неизвестное чудовище помогает людям на этой дороге. Я как будто заснул, сомлев от его теплого света. Мне хотелось, чтобы так было всегда. Я и он вместе. Сколько прошло лет? Я не считал. Думаю, что не мало. Аншель сильно вырос за те годы. Но характер его не менялся.
Я жил, как в забытьи, как мне сейчас кажется, какой-то идеальной жизнью. Охотился на лесных животных, приносил добычу к его ногам, только что не урчал от удовольствия, тая в благодарном взгляде карих глаз. Аншель говорил, что ему нравится наша жизнь. Единственное, что его заметно печалило – отсутствие связи с сестрами.
Деревня наполнилась жителями и снова заработала церковь. Каждую субботу я ходил туда с ним. Скучно было невыносимо, но Аншелю нравилось. А я покорно шел за ним. Он очень сдружился с нашим священником. Как известно, у священников есть доступ к внешнему миру через христианские космические спутники. Благодаря этому он нашел сестер Аншеля.
Первой приехала самая младшая – Лизет. Она была очаровательной, как ребенок. Хотя к тому времени у неё самой уже было двое детей. Эти неуклюжие человеческие детёныши и меня умудрились втянуть в свои игры. Лизет говорила, что, когда её муж выйдет на пенсию, они обязательно поселятся в тихой деревушке, вроде нашей. В первый и последний раз в своей жизни я испытал желание жить среди людей. Они с Аншелем ходили по округе, подыскивая местечко для нового жилища.
Когда Лизет уехала, наш дом заметно опустел. Поэтому я даже обрадовался, узнав, что приедет старшая сестра Аншеля - Анна. Сразу было понятно, что она редкостная стерва, но я не хотел этого замечать, потому что слишком хорошо относился к её брату. У Анны тоже были дети, но она приехала одна, везде совала свой нос, донимала нас советами и нравоучениями. Анна говорила, что двум одиноким мужчинам не прилично жить вместе. Она даже священника настроила против меня. Она очень давила на Аншеля. Дошло до того, что однажды, рассказывая мне об очередной ссоре, он заплакал. Я не мог видеть его слез, велел ему выгнать сестру сейчас же. Она как раз была в гостиной вместе со священником. Аншель пошел поговорить с ними. Я хотел ему помочь, но никак не мог успокоиться. Зверь во мне рвался наружу. Как назло было полнолуние.
Обратившись в монстра, я смотрел с улицы, как Аншель ругается с сестрой. Мне казалось, я чувствую его боль. Он стоял спиной к моему окну. Не знаю, на что я рассчитывал. Думал, прыгну ему на спину, он упадет и потеряет сознание. Но когда человеку на спину прыгает стокилограммовый монстр-оборотень, позвоночник может сломаться. Люди такие хрупкие.
Я не собираюсь оправдываться за то, что я такой, какой есть. Я зверь и этим все сказано. Но почему-то мне иногда хочется останавливать людей прямо на улице, рассказывать им, что я не виноват, что я не хотел, что все это вышло случайно. Я просто хотел, чтобы он не мешал убивать их. Его противную сестру и надоедливого священника я разорвал в клочья. По моим расчетам Аншель в это время должен был быть без сознания. Я только утром понял, что убил его.
У меня была своя стая. Это было прекрасное время, благодаря ему, я понял, чего меня лишили проклятые поселенцы и стал бесчинствовать с новой силой. Я не остановлюсь, пока не умру или пока не убью всех людей на этой планете. Нас не осталось, но и вы не станете здесь хозяевами! Убирайтесь, мерзкие люди или я разорву вас на части!»
Закончив рассказ, говоривший обвел взглядом сидящих за столом людей. Рассказчику на вид было лет 30. Пепельно-русые волосы собраны в хвост, зеленые глаза горят веселым огнем. Трое слушателей смотрели на него, пламя свечи трепетало, рождая причудливые тени на их лицах. Молодой человек в дорогом костюме, с тонкими чертами лица и дорогим перстнем на безымянном пальце, священник в черной рясе, тоже еще не старый и человек в простом платье, похожий на охотника. Одинаковое выражение ужаса на трех разных лицах. Рассказчик вдруг резко поддался вперед и зарычал. Слушатели ринулись от него, опрокидывая стулья. Несколько мгновений он с победоносным видом смотрел на них, а потом рассмеялся.
- Ну, знаете, Юбер! – сказал аристократ, вскакивая на ноги. – Это уже слишком! – он бросился к двери, но рассказчик поймал его за руку.
- Я просто пошутил, виконт. Простите меня. Неужели вы поверили?
- Пустите! – гордо ответил аристократ, вырывая свою руку.
- Это просто смешно, в 39м веке верить в такие сказки.
- Я не верю в сказки! – открыв дверь, ответил виконт. Рассказчик улыбнулся ему и молодому человеку почудился ряд острых клыков во рту Юбера. Виконт дернулся и врезался в дверной косяк.
- Вас проводить? – крикнул Юбер, но юноша не ответил, предпочтя быстрее покинуть комнату.
- Вы… вы… - святой отец занял свое место за столом. – Я действительно испугался, Юбер! На какое-то мгновенье поверил, что вы рассказываете о себе.
- Рад, что развлек вас, - сдержано улыбнулся рассказчик. – Истории нашего охотника уж очень однообразны.
- Правда всегда кажется серой и скучной, - спокойно ответил охотник, тоже возвращаясь к столу.
- Особенно, когда эта правда о женщинах, которых пытают и казнят ни за что.
- Долго вы еще намерены ждать своего монстра, Теодор? – святой отец поспешил сменить тему разговора, пока он не зашел слишком далеко. – Уже давно за полночь. Возможно, местные жители выдумали это чудовище и нет причин сидеть здесь до Нового года. Давайте вернемся хотя бы в районный центр. В столицу все равно не успеем.
До Нового года оставалось два дня. Ближайшее отделение космической инквизиции находилось в районом центре. Святой отец предпочел бы встретить новый год там, а не в это забытой Богом дыре.
- По-моему очевидно, что никто не придет, - ухмыльнулся Юбер. – Вам стоило и дальше сражаться с женщинами, Теодор. Пожалуй, я вас оставлю.
- Еще бы! – в свою очередь фыркнул охотник. Каждую ночь зверь должен принимать облик животного. Хотя бы на пару часов.
- Хотите мне что-то сказать?
Драка с Юбером не входила в планы охотника. Хотя он испытывал сильное желание врезать по его холеной физиономии. Теодор ответил:
- Нет.
«Думаешь, я не заметил, как сдвинулись камни в пентаграмме, когда ты как бы случайно толкнул стол? Я все видел. Я живу меньше, чем ты, но знания, накопленные моими предшественниками за толстыми стенами космических монастырей, уничтожат тебя. Сегодня ты умрешь. Больше никакие мерзкие твари не побеспокоят сон простых людей, потому что я очищу от скверны этот мир», - думал Теодор, заряжая револьверы. Зверя можно убить только серебряными пулями. – «У того несчастного парня был всего один выстрел, я могу сделать десять. Ты не уйдешь».
Теодор специально собрал этих троих в лачуге и разложил при них пентаграмму - ловушку для оборотня. Охотник подозревал всех троих, даже священника. Виконт был, конечно, ещё очень молод. Но мало ли какой облик может принять кровожадное зло. Такие хорошенькие мальчики и бывают самыми мерзкими его отродьями. Слава Богу! Слава ему за то, что не оставляет чад своих! Теперь очевидно, кто зверь. Пусть он и сдвинул камни в пентаграмме, когда подвинул стол. Пусть и сумел ввести всех в заблуждения, Теодора ему не обмануть. Ведьма тоже говорила, что простая девица и даже признавалась охотнику в любви. Но настоящий охотник видит зло и не боится ему противостоять. Не зря именно история этой ведьмы задела зверя больше всего. Значит, правильно Теодор спалил её с её выродками прямо в её кофейне. Подумать только, ведьма разливала напитки и готовила еду для инквизиторов и священников! «На многое способно зло, но и человек способен на многое! Я сделал много добрых дел, Господь не оставит меня».
В холодной ночной темноте загорелись два зеленых огня. Зверь застыл, не спуская глаз с горящего в маленьком домике окна. Задумался о чем-то. Может, о том, как наивны бывают люди? Или о том, какими жалкими становятся, встречаясь с настоящей опасностью? За те двести лет, что зверь прожил в этом лесу, только один человек проявил благородство, сражаясь с ним. Только Аншель. Остальные предпочитали бежать, а не сражаться. Вот и охотник Теодор не торопился выходить к своей добыче. Зверь вздохнул и лег на землю. Ему стало скучно. Лес, деревня и люди уже давно опротивели. Глупые, предсказуемые, надоедливые букашки. Вот одна сейчас сидит в уютном домике и утешает себя длинными рассуждениями о добре и зле. Если ты такой храбрый, что же ты не выходишь, Теодор?
Возможно, зверя беспокоили воспоминания. Зачем то счастливое время было в его жизни? Чтобы навсегда остаться в сердце острой занозой? Аншель… Счастье…
А, может, Юбер вовсе и не был тем зверем, который сейчас притаился в лесу. Может, он действительно всё это выдумал. Ну и что, что он ушел только когда сдвинул камни в пентаграмме? Это ничего не доказывает.
Вдруг зверь рассмеялся злым лающим смехом, от которого у селян кровь стыла в жилах, дети просыпались с испуганным криком, в загонах волновалась скотина. Священник невольно перекрестился, а охотник побледнел.
Никто не знает, о чем может думать хищник, живущий тысячи лет.
Александр Сергеевич не простит мне эти стихи. Явится ночью во сне и тростью побьет.
-
-
21.09.2009 в 11:03-
-
21.09.2009 в 23:11(оффтоп - меня смущает смесь средневековья с космосом, но раз понравилось, значит все в порядке
-
-
22.09.2009 в 00:23-
-
22.09.2009 в 01:25А может быть яой между смайлами?(оффтоп - нет, этого лучше не знать))))-
-
22.09.2009 в 11:12-
-
23.09.2009 в 23:38-
-
24.09.2009 в 00:27Пламенное спасибо))) Пистолет стилизован под колесцовый пуффер (это такой древний однозарядный пистолет) *надо про это написать в тексте, наверно. в последнее время я ужасно рассеяная((( простите*
beliy_shum
Гы гы, спасибо, очень похоже)))
Осталось только написать текст про их возвышеные чувства)))-
-
24.09.2009 в 15:32